Изумруды, черевички и другие красоты Салона изящных искусств

На 7-м Московском международном салоне изящных искусств традиционный для подобных респектабельных показов бархатный сумрак на стендах, точечный свет, выявляющий мельчайшие детали и фактуру экспонатов, разливающаяся в пространстве негромкая классическая музыка, исполняемая механическим роялем, и на удивление много для буднего дня посетителей, включая демократичного вида студентов с рюкзаками, детей разного возраста, атлетических мужчин средних лет в тренировочных штанах, старушек в советского вида трикотаже. Они внимательно изучают лаконичные этикетки и негромко переговариваются, главным образом на тему: «Надо же, настоящий Айвазовский, любопытно, сколько стоит?» или «Смотри-смотри, какая скульптура, интересно, кто ее купит?».

Но на Салоне не любят говорить о деньгах. В самом деле, зачем о презренном металле, если вы пришли посмотреть в приятной обстановке на редкие произведения искусства, которых, скорее всего, больше никогда и нигде не увидите? На вопрос о ценах и продажах в галереях старались не отвечать, любезно объясняя, что «сейчас на стенде нет человека, который мог бы дать ответ» или «это конфиденциальная информация». В худшем (и очень редком) случае можно было услышать: «А зачем это вам? Вы же не покупатель». На ресепшене вопросу о продажах тоже весьма удивились, сказав, что галереи не предоставляют подобных сведений. Хотя, например, релизы ярмарки TEFAF в Маастрихте каждый день пестрят отчетами о том, кто, что и за сколько продал, и задолго до открытия галеристы публикуют свои лучшие экспонаты с ценами, провенансом и подробными сведениями.

В Москве же информацию дозируют весьма скупо. Бог с ними, с ценами, но откуда взялся и при каких обстоятельствах создан, например, совершенно непостижимый «Демон» Кузьмы Петрова-Водкина на стенде цюрихской галереи Kunstberatung? Где московская галерея Seven Planets откопала такую интересную Маревну?

Но искусствоведческое любопытство можно тешить в каких-нибудь других обстоятельствах, а здесь надлежит в первую очередь любоваться, тем более что, как и положено на салоне, искусство здесь исключительно салонное, то есть ублажающее взгляд и украшающее жизнь. Представлены 60 галерей, из них 10 российских, причем экспозиции российских галерей очень концентрированные, так что порой с трудом и осторожностью приходится пробираться сквозь плотно развешанные, расставленные на мольбертах и даже просто на полу экспонаты (это, в частности, потому, что некоторые галереи на Салоне объединились из-за высоких цен на стенды: например, «Три века», торгующая мебелью и прикладным искусством, — с Maricevic Fine Art & Antics, а Transatlantique — с «Элизиумом»).

Михаил Ларионов ($250 тыс.), Петр Кончаловский (€850 тыс.), Александр Богомазов (€500 тыс.) на стенде московской Maricevic Fine Art & Antiques; Михаил Нестеров ($400 тыс.), Иван Айвазовский ($3,5 млн) — такие типичные, такие узнаваемые — у Suslov Fine Arts из Санкт-Петербурга; Юрий Анненков ($450 тыс.), Владимир Баранов-Россине ($200 тыс.), Давид Штеренберг, Мартирос Сарьян у всегда многообразного московского «Элизиума»; дорогие, но музейного уровня Юрий Пименов и Игорь Грабарь у московской Alexander Art Group (оба €1,5 млн, кстати, пименовский портрет актрисы Татьяны Самойловой в роли Анны Карениной, выставленный на стенде галереи, был продан в 2011 году на аукционе «Русская эмаль» за сумму, эквивалентную €660 тыс.) — подбор на все вкусы.

Русское искусство предлагали и зарубежные галереи, на этом искусстве специализирующиеся (женевская Galerie de Bartha — парадный портрет Константина Маковского и большую картину Николая Орлова, любимого художника Льва Толстого, между прочим; Fine Art Gallery of Russian Masters из Монте-Карло — Генриха Семирадского, Константина Коровина, Константина Сомова; не говоря уже о Kunstberatung из Цюриха, представившей, наверное, с десяток знаменитых русских имен, включая Шишкина, Саврасова и Федора Васильева). А 2 декабря на Салоне прошел круглый стол на тему «Достаточно ли русского искусства в России». Видимо, недостаточно, так как многие зарубежные участники еще добавили «русскости» в свои экспозиции — очевидно, чтобы сделать приятное принимающей стороне.

Например, Bel Air Fine Art из Женевы представила проект корейского художника Чхаяна Кхои с большими (порой в человеческий рост) пластифицированными фотографиями, сделанными после путешествия Кхои по России и представляющими компьютерные фантазмы с участием популярных российских монументов вроде «Рабочего и колхозницы» или храма Спаса на Крови, тигров с картин Сальвадора Дали и птичьих стай с гравюр Маурица Корнелиса Эшера. Интернациональная Boccara (Париж — Москва — Канны), специализирующаяся, вообще-то, на французских коврах и гобеленах, на этот раз, помимо них, показала творение работающего в Париже американского граффитиста JonOne, расписавшего не что-нибудь, а советские жигули-«копейку».

Парижская The Georges Gallery выставила не только две расписанные Бэнкси дверные панели с обезьянами (стоимостью €250 тыс. каждая), но и бронзовые, покрашенные под пластик, скульптуры Джонатана Дельмаса — представленное в нескольких вариантах игрушечное существо в наушниках, несущее на себе эмблему с цветами российского флага и полезную для настроения русскоязычную надпись.

Вершиной «русскости» в западном представлении на нынешнем Салоне можно назвать скульптуру «Царь», специально для московской экспозиции выполненную французом Полем Бекрихом и представленную ассоциацией Paul Beckrich Prestige. Это произведение искусства высотой 91 см и весом 27 кг, как повествует этикетка, создано из бронзы, серебра, эбенового дерева и украшено 188 изумрудами от лучших поставщиков ювелирных домов Вандомской площади в Париже (как тут не вспомнить «Ядра — чистый изумруд»). В одном из пресс-релизов сказано, что изображает оно последнего российского царя Николая II, но в этикетке эта информация отсутствует, и слава богу: представить себе Николая в подобном виде можно разве что на костюмированном балу, а бронзовое лицо с восточным прищуром, вкупе с костюмом и аксессуарами, напоминает каких-то совсем других владык.

Изукрашенный изумрудами царь превосходно рифмуется с парадным портретом князя Феликса Юсупова со стенда Kunstberatung. Непередаваемо прекрасный убийца Распутина, которого современники сравнивали с Дорианом Греем, изображен голландцем Йоханнесом Линсе (вероятно, в 1920-е годы) также в псевдорусском костюме и на фоне псевдорусского храма златоглавого.

Представленный Kunstberatung Кандинский 1907 года — также сказочно-русский — темпера с медведем и вторая, парная, с древнерусской жанровой сценкой и странным названием Vanitas, напоминают иллюстрации к народным сказкам. Для полного счастья на Салоне можно отыскать и черевички почти из гоголевской «Ночи перед Рождеством» — правда, уже в совершенно нерусском контексте.

Лондонская галерея Magdalena Gabriel Fine Art, специализирующаяся на современном искусстве, стала едва ли не самым заметным экспонентом на Салоне, показав Деймиана Херста и очень удачно ему проаккомпанировавшую боливийскую художницу Соню Фальконе, участницу выставки в павильоне Латинской Америки на только что закрывшейся Венецианской биеннале. Так вот, Фальконе привезла с собой не только светящиеся панно и фрагмент показанной на биеннале инсталляции с разноцветными пряностями, но и — в качестве выставочного экспоната — собственные туфельки от Кристиана Лубутена, экспонировавшиеся под девизом Мерилин Монро «Дайте девушке правильные туфли, и она покорит мир». Хороший повод после Салона отправиться на рождественский шопинг — праздник все-таки.